Игры Обмена. Материальная цивилизация, экономика и - Страница 46

К оглавлению

БИРЖИ И ДЕНЬГИ

Определенное новшество, спекуляция на акциях наделала с XVII в. много шума. Но было бы абсурдным сводить биржи

К оглавлению

==100

465

Roland de La Platière. Encyclopédie méthodique,II, p. 2 (цит. в кн.: Carrière С. p. cit.,I, p. 244, note).

""·Lévy-Leboyer M. p. cit.,p. 420, note 17.

467 Gernet J. Le Monde chinois. P.,1972, p. 231.

468 Goubert P. Béarnais

et le Beauvaisis de

1600 à 1730.P., 1960, p. 142.

4β9 Pinto I., de. Op. cit.,p. 69.

470 Эту цифру называли

для Голландии во время

кризиса 1763г.—

A. N., А. Е., Hollande,513, р. 64.

471 Lévy-Leboyer M. p. cit.,p. 709; Thuillier G. Le stock monétaire de la France en l'an X.—"Revue d'histoire économique et sociale",1974, p. 253. Около 1700г. анонимный английский памфлет различал тридцать различных категорий бумажных денег. См. Schulin E. p. cit.,p. 287, note 191.

амстердамскую, лондонскую и далеко позади них скромную парижскую биржу к тому, что сами голландцы называли «торговлей ветром» (Windhandel).Моралисты часто переступали эту черту, смешивая кредит, банк, бумажные деньги и спекуляцию. Во Франции Ролан де ла Платьер, которого Законодательное собрание в 1791 г. сделает министром внутренних дел, выражался без околичностей. «Париж,— говорил он, восхитительно все упрощая,— это всего лишь продавцы денег или те, кто деньгами ворочает,— банкиры, люди, спекулирующие на ценных бумагах, на государственных займах, на общественном несчастье» 465. Мирабо и Клавьер тоже критиковали спекуляцию, а в 1791 г., по словам Куэдика, «ажиотаж ради того, чтобы извлечь из небытия несколько безвестных существ, обрек на разорение несколько тысяч граждан» 466. Несомненно. Но заслугой великих бирж Амстердама и Лондона было то, что они обеспечили медленно утверждавшийся триумф бумажных денег — всех [видов] бумажных денег.

Хорошо известно, что не бывает сколько-нибудь оживленной рыночной экономики без денег. Деньги текут, падают «водопадом», деньги обращаются. Вся экономическая жизнь старается их уловить. Умножая число обменов, деньги всегда бывают в недостаточном количестве: рудники не дают достаточно ценных металлов, плохая монета многие годы вытесняет хорошую, и всегда открыты бездны тезаврации. Решение проблемы — создать нечто лучшее, нежели монета-товар, зеркало, в котором отражаются и измеряются прочие товары; создать деньг символ. Именно это первым и сделал Китай в начале IX в.467 Но создать бумажные деньги и укоренить их в жизни — это не одно и то же. Деньги из бумаги не сыграли в Китае той роли f ускорителя капитализма, какая им принадлежала на Западе.

В самом деле, Европа очень рано нашла решение, и даже несколько решений. Так, в Генуе, Флоренции, Венеции великим новшеством стал с XIII в. вексель, который внедрялся в оборот мелкими шажками, но все же внедрялся. В Бове первые наследства, в которых упомянуты векселя, датируются не ранее 1685 г., года отмены Нантского эдикта . Но Бове — всего лишь провинциальный город. Другой вид денег, рано созданный в Венеции,— облигации государственного займа. Мы видели, как в Амстердаме, в Лондоне, в Париже в биржевые котировки включались акции компаний. Добавьте к этому «банковские» билеты различного происхождения. Вся эта бумага представляла огромную массу. В те времена мудрецы утверждали, что она не должна превосходить более чем в 3—4 раза массу металлических денег 469. Но в Голландии или в Англии в определенные периоды было вполне вероятным соотношение 1 к 15 и более 470. Даже в такой стране, как Франция, где «бумага» приживалась плохо (а после опыта Лоу даже считалась опозоренной), где позднее билет Французского банка долгое время будет обращаться с трудом и только в Париже, «торговые векселя, которыми измеряется объем кредита... в 5—6 раз превышали накануне 1789 г. сумму обращавшейся металлической монеты» 471.

В этом вторжении бумажных денег, необходимых для обменов, биржи, а также банки играли крупную роль. Выбрасывая

==101

* Выплаты по государственным займам, обеспечивавшие фиксированную сумму годового дохода.— Прим . перев .

472 A. N., G7, 1622.

473 Torcia M. Sbozzo del commercio di Amsterdam,p. 41.

474 Accarias de Serionne J. Les Intérêts des nations d'Europe.I, p. 266.

всю эту бумагу на рынок, они создавали возможность в одно мгновение перейти от облигации государственного займа или акции к оплате наличными. Я думаю, что в этом пункте, где прошлое смыкается с экономической современностью, не требуется дополнительных объяснений. Но по контрасту мне кажется заслуживающим внимания один французский текст начала XVIII в.— мемуар не датированный, но который мог быть написан около 1706 г., следовательно, за два десятка лет до нового открытия биржи [на улице Вивьенн]. Ренты на Ратушу, датируемые с 1522 г., могли бы сыграть во Франции ту же роль, что и английские annuities (аннуитеты *).Но ведь они остались помещением капитала главы семейства, надежной ценностью, зачастую в неизменном виде передаваемой по наследству, к тому же их трудно было продавать. Продажа предполагала уплату пошлины и «бесконечную волокиту» с участием нотариуса. Вследствие этого, поясняет французский мемуар, «городские ренты суть для коммерции мертвое богатство, коим те, что ведут дела, могут воспользоваться не более, нежели своими домами и своими землями. Плохо понятый интерес частных лиц в сем отношении весьма повредил интересу общественному». Дело станет ясным, продолжает автор, ежели сравнить эту ситуацию с положением в Италии, Англии и Голландии, где «государственные акции [продаются и передаются], как всякая недвижимость, без издержек и без восковых печатей [нотариусов]» .